Сын протягивает мне толстый кожаный блокнот. К его страницам приклеены небольшие пакетики, под каждым написан комментарий.
Я тяжело вздыхаю. Пожалуй, мне этого не понять.
– Не нравится? – огорчённо спрашивает он.
– Почему же. Это интересно. Я просто не до конца понимаю, зачем это тебе.
– Ну, моё хобби. Сейчас это модно.
Я хочу ответить ему, что выбор хобби не должен зависеть от моды, но вовремя прикусываю язык. Сам таким был.
– Странное всё же увлечение, – неуверенно протягиваю я.
– А у тебя какое было?
Каждый отец ждёт этого момента. Я ухожу в свой кабинет и через минуту возвращаюсь с двумя большими коробками. Я поднимаю крышку одного из них и, не скрывая гордости, говорю:
– Я коллекционировал чайные пакетики.
*
Сейчас уже сложно вспомнить, как это началось. Помню, что впервые о такой тенденции я узнал в очереди в студенческой столовой. Я заказал себе кофе, а парень за мной попросил все чайные пакетики, что были в наличии. По одному каждого вида.
Через минуту я увидел, как он аккуратно выложил на столике приобретенную дюжину чайных пакетиков. Затем он сделал несколько снимков на телефон.
– Зачем ты их фотографируешь? – удивлённо спросил я.
– Хвастаюсь пополнением перед своими подписчиками, – бодро ответил он.
Идея собирать чайные пакетики так же, как мой дед собирал монеты, а прадед – марки, показалась мне сначала странной, но затем я понял, что это довольно забавно.
Через месяц моя первая коробка уже на три четверти была заполнена всеми возможными чайными пакетиками, которые можно было найти у нас в городе. Я обошёл все магазины, специально посетил все кафе.
Чуть позже мой одногруппник написал мобильное приложение, которое, как говорится, выстрелило. Оно позволяло вести каталог чайных пакетиков, делиться их фотографиями друг с другом, ну и вдобавок весь базовый набор социальных фич, которые тогда были вообще везде. Он хорошо заработал и переехал в столицу. Позже я узнал, что его коллекция считается одной из самых больших на континенте. Узнал я об этом, конечно, из его же приложения – как только он добавил в него рейтинговую систему.
Я кусал себе локти из-за того, что идея такой программы пришла в голову не мне. И решил во что бы то ни стало доказать себе, что я тоже на что-то способен. Я должен был обогнать своего одногруппника по рейтингу.
И тогда я начал заказывать чайные пакетики из зарубежья.
*
Я листаю блокнот и читаю комментарии. “Анжелика, 28 лет, любит собак и путешествия”. “Руслан, 19 лет, увлекается виртуальной реальностью”. “Гена, 18 лет, рано поседеет”. Я спрашиваю:
– Сколько у тебя их?
– Около трёхсот.
– И ты всех знаешь лично?
– Как бы по-другому у меня появились их образцы? – сын смеётся.
– А мой образец тебе дать?
– Ты действительно думаешь, что у меня его нет?
И он листает блокнот в самый конец, где комментарий состоит всего из одного слова – “папа”. Будто о мне и сказать больше нечего.
*
К моменту, когда я начал заполнять вторую коробку, моё место в общем рейтинге было где-то в пределах трёх тысяч. Тогда же это невинное увлечение многих моих ровесников стало чем-то большим.
На центральных площадях столиц, а затем и многих других региональных центров, начали собираться митинги. Люди бунтовали против использования пакетиков для такой в прошлом обыденной процедуры, как питьё чая. Митингующие выходили на улицы с транспарантами “Неуважение к символу поколения”, “Листья – чаепитиям, пакетики – коллекционерам”, “Переходите на кофе” и так далее.
Конечно, власти сначала пытались бороться с подобными происшествиями, но затем смирились и пришли к выводу, что с нами лучше сотрудничать. Со временем чайные митинги превратились в чайные парады, и проводились они по определённому графику. Время от времени центральные улицы городов перекрывались для того, чтобы чайные коллекционеры смогли публично высказаться и защитить свои права. Разумеется, многим это было не по нраву. Особенно страдали автомобилисты, но они почему-то то ли не додумались, то ли пожалели время на то, чтобы проводить свои собственные митинги.
*
Мы с сыном сидим рядом на диване. Он просматривает мои коробки, я листаю его блокнот. Мы пытаемся заинтересоваться юношескими увлечениями друг друга, но в глазах у обоих непонимание и скепсис.
Так проходит несколько минут, затем я задаю своему сыну вопрос, который меня в своё время нисколько не волновал:
– А что дальше?
– Не знаю, – он пожимает плечами. – Сначала наберу тысячу, а там посмотрим.
Он закрывает мои коробки и очень серьёзно смотрит на меня:
– Только не называй это коллекцией, ладно? Твои чайные пакетики – это просто коллекция, к которой я, конечно, отношусь с уважением. Но всё же моё хобби несёт в себе куда более серьёзные цели.
– Какие же? – удивлённо спрашиваю я.
Он открывает свой блокнот где-то в середине и указывает пальцем на комментарий: “Андрей, 42 года, музыкант”.
– Вот, например, он больше чем в два раза старше меня. Шансы на то, что он доживёт до тех пор, пока учёные изобретут клонирование и бессмертие, конечно, есть, но их намного меньше, чем у меня.
Сын показывает на приклеенный пакетик, внутри которого хранится чёрный с проседью волос незнакомого мне музыканта Андрея.
– И эта штука поможет мне его вернуть к жизни, если что.
Я чувствую, как мои брови поднимаются всё выше.
– Ну а что, ты правда думал, что мы просто коллекционируем чужие волосы? Что за пустая трата времени. Мы делаем мир лучше и безопаснее. Это не просто коллекционирование. Это что-то намного более важное.
Я ловлю себя на мысли о том, что использовал те же слова, когда в юности собирал чайные пакетики. Ещё я пытаюсь вспомнить, почему же перестал этим заниматься. Не получается. Помню только, что ничего существенного мы не добились: чайные пакетики всё ещё продаются в магазинах как обычный товар.
Я провожу рукой по лысой голове своего сына.
– Я думал, что ты сбрил волосы, чтобы не попасть никому в коллекцию.
– Ох, папа, что-то ты вообще ничего не понимаешь. Я сбрил волосы, чтобы попасть в как можно большее количество коллекций.
Сын вздыхает и уходит в свою комнату. Я беру свои две коробки и несу их обратно в кабинет. Прячу как можно дальше под диван. Там им и место.
Может, я и не могу наладить своё общение с сыном так, чтобы мы полностью друг друга понимали, зато двадцать пять лет назад у меня было двести двадцатое место в мировом рейтинге коллекционеров чайных пакетиков.